Соционика глазами психолога. Авторский проект Ефима Михайловича Кривошеева

---

Введение. Соционика: мифы и реальность

К написанию этой книги меня подтолкнула ситуация, сложившаяся на данный момент в относительно новой области знаний, носящей название соционики. Ситуация же эта достаточно непроста: существует множество школ и направлений, приверженцы которых называют себя социониками, хотя нередко идеи, на которые они опираются, имеют довольно большой разброс как в теоретическом плане, так и в плане получаемых результатов.

Прежде чем приступить к предметному разговору, мне хотелось бы вкратце обрисовать основные положения, на которые опиралась основоположница этой отрасли знаний – литовская исследовательница Аушра Аугустинавичюте. В конце 70-х годов XX века она познакомилась с книгой крупнейшего швейцарского психолога и психиатра, родоначальника аналитической психологии Карла-Густава Юнга – «Психологические типы» – и сумела заметить, что благодаря этим разработкам можно увидеть определенные закономерности не только в особенностях характеров разных людей, что было прекрасно сделано самим Юнгом, но и в особенностях взаимоотношений между людьми, принадлежащими к разным психологическим типам. А.Аугустинавичюте резонно предположила, что основа этих особенностей – разница в способах восприятия, обработки и выдачи информации. Эту разницу она сочла сильно напоминающей биохимический метаболизм, т.е. обмен веществ в организме. С учетом того, что в данном случае речь идет не о биохимических, а об информационных процессах, вслед за польским психиатром А.Кемпински Аушра дала такому обмену название информационного метаболизма (сокращенно – ИМ).

Можно остановиться и поразмышлять о правомерности подобного сравнения. Дело в том, что понятие информации не вполне однозначно. Существует ряд естественных наук, изучающих информацию и процессы ее передачи и обработки, в которых это понятие достаточно внятно определено. Однако выяснить, насколько принятые в этих науках определения пригодны для области знаний, изучающей процессы в человеческой психике, по меньшей мере непросто. Психологи знают о так называемой основной психофизической проблеме, заключающейся в том, что установление соответствий между явлениями внешнего по отношению к психике мира и отражением этих явлений во внутренним мире человека исследовать в полностью достоверном виде на данном этапе развития наук о человеке не представляется возможным. Поэтому правомерность применения термина «информация» в его естественнонаучном понимании к процессам, протекающим в психике человека, и как следствие, термина «информационный метаболизм» – относительна, и может быть принята исключительно в качестве гипотезы. Автору данной работы представляется, что этот термин, использованный А.Аугустинавичюте, в соционическом аспекте следовало бы понимать не в строго научном, а в бытовом смысле. Это лишь одна из претензий, которые мне приходилось слышать от специалистов в области информатики по отношению к теории, построенной А.Аугустинавичюте.

Однако важнее другое: несмотря на то, что определение, данное Аушрой своей теории («науку о соционе, соционной природе общества и соционной природе человека, о разных типах информационного метаболизма и разных формах отношений между ними, о структуре и функционировании модели ИМ будем назвать соционикой») назвать строгим нельзя, соционика РЕАЛЬНО РАБОТАЕТ, и благодаря соционическим знаниям можно решать множество задач как личностного, так и социального характера. Перечислю лишь некоторые из таких задач:

• подбор кадров под уже существующий коллектив без нарушения сложившейся в нем психологической атмосферы;
• подбор кадров под определенную сферу деятельности или под стоящую перед коллективом конкретную задачу;
• создание нового коллектива с определенными групповыми психологическими характеристиками;
• выбор сферы деятельности или конкретной задачи для уже имеющегося в наличии коллектива;
• высоконадежная профессиональная ориентация;
• диагностика наиболее значимых личностных проблем и подбор оптимальных способов их решения, соответствующих психологическим особенностям конкретного человека;
• семейное консультирование как на этапе создания семьи, так и в случае возникновения разного рода семейных проблем; в частности, консультирование по вопросам супружеских и детско-родительских отношений;
• выбор способов получения различного рода знаний (начиная от школьных и кончая подходами к работе над диссертацией или изучению иностранных языков), в соответствии с психологическими особенностями конкретного человека.

Следует заметить, что соционика изучает склонности и тенденции, присутствующие в психике индивида или социальной группы; именно поэтому в приведенном перечне говорилось именно о психологических особенностях.

Упомянем еще об одном важном моменте, нередко вызывающем нарекания со стороны представителей других наук, особенно со стороны психологов. Большинство социоников оперирует введенным Юнгом и использованным А.Аугустинавичюте термином «психологический тип». Психологи справедливо замечают, что это чревато опасностью изучения соционикой не конкретных живых людей во всей их уникальности и неповторимости, а неких шаблонов, что провоцирует игнорирование человеческой индивидуальности. К тому же многие соционики, в том числе авторы книг и статей, активно опираются на так называемые описания типов. В подобных описаниях рассматривается некий «усредненный» носитель ТИМа так, как если бы описывался конкретный живой человек. Тем самым действительно задается некий шаблон, которому якобы должен соответствовать поведенчески каждый носитель этого ТИМа, и как бы предполагается, что все те, кто не обнаруживает у себя подобных поведенческих предпочтений, не имеют и этого ТИМа. Следует заметить, что автору данной книги претензия многих психологов к такому варианту соционики кажется в значительной степени обоснованной. Скажу только, что к некоторым соционическим школам эта претензия не относится (в первую очередь здесь хотелось бы назвать соционическую школу, созданную в 90-х годах ХХ века в Москве Т.Н.Прокофьевой и Е.А.Удаловой). Именно с целью учета человеческой индивидуальности названные соционики, как и некоторые другие, вместо термина «психологический тип» (некоторые говорят «соционический тип») используют в основном введенный А.Аугустинавичюте термин «тип информационного метаболизма», или, сокращенно, ТИМ. Таким образом подчеркивается, что в соционических исследованиях речь не идет о том, что некий конкретный человек имеет такой-то тип, а потому в таких-то ситуациях будет непременно поступать таким-то образом, а лишь об особенностях имеющейся у данного человека системы обработки информации, на которую он привычно опирается в своей деятельности в соответствии с внутренним «устройством» этой системы обработки. Автору этих строк однажды довелось услышать весьма примечательное высказывание известного соционика и психолога Г.Р.Рейнина, который на вопрос о своем отношении к соционике ответил так: «Соционика — очень интересная наука о неинтересных вещах; ведь человек интересен в первую очередь тем, в чем он отличается от других, а соционика изучает то, в чем он с другими сходен. Однако понять его отличия от окружающих можно только тогда, когда будет изучено то, в чем он похож на подобных себе, а потому знание соционики необходимо».

Последователи Т.Н.Прокофьевой и Е.А.Удаловой по той же причине практически не используют в своей работе с людьми описаний психологических типов, а вместо этого исследуют структуру информационных механизмов психики на основе ряда разработанных в соционике моделей информационного метаболизма. В дальнейшем мы рассмотрим некоторые из этих моделей.

К сожалению, многие соционики не учитывают этих нюансов, тем самым способствуя неприятию соционики со стороны специалистов других наук о человеке, прежде всего, как уже говорилось, психологов. А ведь именно в психологической работе соционика могла бы послужить неоценимым подспорьем. Автору неоднократно приходилось видеть, сколь серьезные проблемы возникают иной раз, например, в ходе разного рода психологических тренингов из-за того, что ведущие эти тренинги психологи не знакомы с соционикой и не учитывают особенностей ТИМов участников тренинга. О некоторых таких случаях я расскажу в этой книге.

Часть психологов, особенно те из них, кому приходится заниматься организационной психологией, профессиональной ориентацией или бизнес-консультированием, довольно активно используют разработки западных типологов (юнгианской или постюнгианской типологией принято называть западный, чаще всего американский вариант классификации типов личности, опирающихся на учение К.-Г.Юнга о психологических типах (см. пп. 2-6 в списке литературы). Чаще всего в качестве типологического инструментария используются системы, разработанные Кэтрин Бриггс и Элизабет Бриггс-Майерс (MBTI) и американским профессором Кирси (Kirsey), хотя существует целый ряд других разработок. При этом мало кто из типологов учитывает, что все вербальные тестовые системы определения типов (а именно к ним относятся MBTI и тест Кирси) имеют весьма ограниченную надежность определения типа. Кроме того, не учитывается наличие у очень большого числа людей так называемых масок, т.е. привычного, наработанного в конкретных, обычно весьма неблагоприятных условиях стереотипа поведения и реагирования, не соответствующего «задавленным» по тем или иным причинам природным склонностям, и, соответственно, искаженного восприятия своего Я-образа. Все известные автору тесты определяют именно маски (в случае их наличия у испытуемого). Гипотеза о наличии у ряда людей в дополнение к ТИМу еще и масок выдвинута Т.Н.Прокофьевой, и в мой личной консультативной практике эта гипотеза получает множество подтверждений. Впервые о наличии явления, которое Т.Н.Прокофьева назвала маской, упоминал еще К.-Г.Юнг. Во введении к «Психологическим типам» (п.3 в списке литературы; в дальнейшем пункт этого списка, которому соответствует цитируемое издание, будет обозначаться только цифрой в скобках) он писал: «При ненормальных условиях, т.е. там, где дело идет о крайне сильных и при этом ненормальных установках у матерей, детям может быть навязана относительно однородная установка насилием над их индивидуальным предрасположением, которое, быть может, избрало бы другой тип, если бы не помешали этому ненормальные внешние условия. Там, где имеет место такое обусловленное внешним влиянием извращение типа, индивидуум в дальнейшем по большей части становится невротическим, и его излечение возможно через выявление естественно соответствующей индивидууму установки». Фактически здесь, как и еще в некоторых замечаниях в ряде своих работ, К.-Г.Юнг описывает как раз то самое явление, которое в соционике принято называть масками.

Ну и, наконец, главное: в западной типологии вопросы взаимоотношений между людьми с разными типами (автор вынужден здесь пользоваться понятием «психологический тип», а не ТИМ, поскольку именно оно, как правило, используется у типологов – вслед за К.Юнгом) очень слабо разработаны. В любом случае практическое результативное применение таких разработок в области взаимоотношений между людьми малоэффективно – из-за отсутствия адекватных моделей восприятия и обработки информации психикой людей с разными психологическими типами. Соционика же очень активно использует в своих исследованиях возможности, возникающие благодаря учету отношений между ТИМами, и даже между более «дробными» образованиями, например, так называемыми подтипами.

Резюмируя сказанное, попробую сформулировать свою особую точку зрения на перспективы соционики в ряду наук о человеке. Для этого я попытаюсь выделить этапы ее истории, начиная с типологических взглядов Юнга, особо рассмотрев особенности нынешнего положения соционики.

Любой человек, ознакомившийся с творчеством К.-Г.Юнга хотя бы в тех пределах, которые позволяет нынешняя российская книгоиздательская политика (сейчас издано уже достаточно много книг Юнга и его последователей, хотя и далеко не все), легко может убедиться, что юнговские типологические разработки не являются чем-то отдельным от прочих его исследований, психологической и психиатрической практики. Напротив, юнговская типология весьма органично вписывается в его психологическую парадигму, что позволило ему говорить о психологических особенностях людей, имеющих разные психологические типы, не только в специально посвященной вопросам типологии книге «Психологические типы», но и во многих других своих работах [7, 8, 9 и др.]. Поэтому в типологии Юнга и его учеников (М.-Л.фон Франц, Дж.Хиллман, Х.Дикман и др.) вопрос о том, какие проявления психики следует рассматривать как вытекающие из особенностей психологического типа, имеющегося у конкретного человека, а какие определяются уникальностью его личной истории, является одним из важнейших. Для психолога юнгианского или постюнгианского направления изначально характерен подход, при котором именно сочетанием личной истории и влияния коллективного бессознательного (т.е. так называемых архетипов) принято объяснять существенную часть психической деятельности человека, а потому выделение в этой деятельности наиболее характерных для определенной группы людей черт и склонностей не вызывает стремления приписывать этим наиболее типичным чертам характера неизбежности и/или обязательности.

Далее произошло следующее. Аушра Аугустинавичюте, познакомившись с книгой Юнга «Психологические типы», благодаря своему таланту сумела увидеть перспективу применения этого подхода к давно занимавшему ее вопросу о взаимоотношениях между людьми – интересующихся отсылаю к ее работе «Теория интертипных отношений» в [10]. Она разглядела в человеческой психике определенную информационную структуру и создала модель этой структуры, назвав ее в честь Юнга моделью Ю. В дальнейшем А.Аугустинавичюте сумела детализировать эту структуру и создать другую, более подробную модель, которую ее ученики назвали в честь первооткрывательницы моделью А. Позднее ряд социоников разработал и другие модели информационного устройства психики, которые также находят свое применение. Все это позволило довольно глубоко изучить особенности психики носителей разных ТИМов, развить и детализировать типологические идеи Юнга, разработать теоретическую базу, позволяющую во многом предвидеть особенности взаимоотношений людей с разными ТИМами, получить высокоэффективные инструменты для решения самых разных задач, связанных с профориентацией, подбором кадров, созданием коллективов с определенными психологическими характеристиками и др. Однако недостаточная психологическая подготовка подавляющего большинства людей, проводивших соционические исследования, сыграла с соционикой злую шутку. У многих из этих социоников возникла склонность приписывать неизменность уже не особенностям восприятия и обработки информации, а поведенческим актам людей с определенным ТИМом. В результате многие специалисты-соционики при работе с клиентами опираются в первую очередь на так называемые описания типов, потому что этот подход закономерно порождает представление, будто люди с одинаковыми ТИМами в схожих ситуациях ведут себя якобы непременно одинаково. Что далеко не всегда соответствует реальности, поскольку на одинаковый способ обращения с информацией накладываются индивидуальные особенности психики, сформировавшиеся у человека в течение его жизни, иногда благоприятствующие развитию тех качеств, склонность к которым предполагает его ТИМ, а иногда препятствующие их развитию и заставляющие его вырабатывать совершенно иные способы поведения.

То же самое заблуждение по поводу якобы одинаковости поведенческих характеристик людей с одинаковым ТИМом привело многих социоников еще к одной принципиальной ошибке: нередко предполагается, что ТИМ можно достоверно определить по тестам-опросникам. Такие тесты приводятся во многих книгах по соционике, и читателям обычно предлагается с их помощью самостоятельно определить свой психологический тип. Однако психологам хорошо известно, что давно и широко используемые в психологии тесты-опросники (да и большинство тестов другого рода) имеют не слишком высокую надежность. Это заставляет психологов подбирать под конкретную задачу так называемую батарею из нескольких тестов, причем нередко такая батарея составляется специально под отдельного обследуемого или группу обследуемых. Но и в этом случае выводы из результатов тестирования носят вероятностный характер, а не принимаются за абсолютную истину. По отечественным и зарубежным источникам, надежность большинства психологических тестов не превышает 60-65%, и даже использование батареи тестов ведет лишь к относительному увеличению надежности полученных результатов (как правило, остающихся в пределах 80-85%). Я уж не говорю о том, что в числе важных характеристик любого психологического теста обязательно исследуется такой его параметр, как валидность (т.е. тест измеряет именно те психологические характеристики, которые должен измерять по замыслу его разработчиков, а не какие-то другие). При разработке же соционических тестов-опросников из-за отсутствия у авторов психологического образования этот вопрос чаще всего либо вообще не исследуется, либо исследуется без учета всех тонкостей, на основе некоего интуитивного чувства соответствия (довольно часто ошибочного) того или иного вопроса теста тем характерологическим особенностям, которые должны быть установлены по результатам ответа на этот вопрос.

Как легко увидеть, психологи при разработке и применении тестовых методик отдают себе отчет в достоинствах и недостатках тестов-опросников и опираются на них ровно в той степени, в какой это реально допустимо. В соционике же установление психологического типа с помощью подобных тестов – весьма распространенный метод диагностики, я бы даже назвал его самым распространенным. Учитывая, что в результате тестируемый обычно в явном или неявном виде получает рекомендации о том, как именно ему целесообразно строить свою дальнейшую жизнь (по поводу сохранения или расторжения брака, изменения стиля взаимоотношений с детьми, выбора профессии и т.п.), нельзя не сказать о высочайшей цене, которую иной раз приходится платить диагностируемому за ошибку в «диагнозе». Поэтому я считаю, что использование тестовых методик допустимо и даже полезно лишь при решении весьма ограниченного круга соционических задач. Например, такой метод вполне оправдывает себя в кадровой работе на стадии предварительного отбора кандидатов на конкретную должность из значительного числа претендентов, поскольку позволяет значительно сократить трудоемкость процесса отбора.

Есть и другие подходы к соционической диагностике, но некоторые из них, к сожалению, не выдерживают критики. Скажем, ряд социоников полагает, что человек, имеющий определенный психологический тип, должен иметь характерные особенности внешности – черты лица, строение тела, особенности мимики, характер движений и т.д. Действительно, иной раз такие особенности можно проследить (что хорошо видно в подборке фотографий известных людей в Приложении 2 к данной книге). Но нередко люди с одним ТИМом бывают не слишком похожи друг на друга как сложением, так и чертами лица или особенностями движения, и наоборот, люди, обладающие совершенно разными ТИМами, могут иметь довольно большое внешнее сходство. Психологи, работающие в русле телесно-ориентированных подходов, знают, что какие-либо стабильные психологические паттерны оказывают весьма сильное влияние на формирование тела (включая лицо) и его движения. Отсюда следует, что психологический тип, снабжающий своего обладателя определенными особенностями, действительно должен влиять на внешность человека, но одновременно легко увидеть и тот факт, что наличие у человека каких-либо психологических проблем также способно изменить его облик. А людей, свободных от психологической проблематики того или иного рода, найти трудно. Следовательно, приблизительно одни и те же внешние особенности могут быть как следствием принадлежности человека к числу носителей определенного ТИМа, так и следствием наличия у него той или иной психологической проблематики. Поэтому ориентироваться на особенности внешности можно исключительно как на один из многих дополнительных признаков, позволяющих выявить ТИМ обследуемого, но ни в коем случае не как на основной и уж тем более не как на единственный признак.

В результате длительных исследований, проводившихся Р.А.Степановым совместно с автором этой книги и еще рядом людей, удалось создать галерею фотоизображений знаменитостей, в которой несложно обнаружить как заметное сходство между людьми с одинаковыми ТИМами по одним особенностям их лиц, так и различия по другим. Подборка фотографий велась не на основе изучения внешности кандидатов, а по методике, которая будет описана ниже в этой главе. Для галереи отбирались исключительно те знаменитости, у которых не было обнаружено масок, а надежность определения ТИМа по сочетанию определенных при типировании признаков была максимально высокой (подробнее об оценке надежности в процессе диагностики будет сказано в главе 11).

Встречаются соционики, использующие для диагностики разного рода проективные тесты, в первую очередь рисуночные. Эти подходы иногда действительно позволяют определить ТИМ, но надежность их, по моим наблюдениям, также невысока. По поводу таких способов диагностики ТИМа можно сказать примерно то же, что и по поводу соционической диагностики по внешности. Однако вкупе с другими диагностическими методиками, как дополнительный критерий в пользу того или иного решения о ТИМе клиента использовать и те, и другие методы представляется вполне резонным.

Мне кажется уместным привести здесь довольно большую цитату из книги К.Леонгарда «Акцентуированные личности» [11]. В разделе «Методика диагностики личности», являющейся частью этой книги, известный психиатр описывает особенности диагностики, которые, к сожалению, чаще всего упускают люди, занимающиеся соционикой, при определении ТИМа конкретного человека. Вот что пишет К.Леонгард об исследовании акцентуированных черт личности (все рассматриваемые им нюансы имеет не меньшее значение и при определении ТИМа):

«Твердых правил, на основании которых можно было бы диагностировать акцентуированные черты личности, к сожалению, не существует. Это связано с тем, что при вопросах, задаваемых испытуемому, приходится каждый раз устанавливать в индивидуальном порядке, как испытуемый понимает вопрос, так как без этого нельзя правильно истолковать его ответ. Схематическая игра в вопросы и ответы по этой причине бессмысленна, а обследование на основе тестов неприменимо … . При вопросах, направленных на выяснение характера, существует слишком много возможностей разного их понимания, более того, на один и тот же вопрос один и тот же испытуемый может ответить прямо противоположным образом в зависимости от того, как он понял вопрос … Можно представить себе, что, нагромождая один вопрос на другой и переходя от одного теста к другому, можно постепенно исключить ошибки, но скорее всего это не удастся, потому что при такой методике не учитывается мимика, а она способна придать одному и тому же ответу совершенно разные значения.

…плодотворен как по отношению к взрослым, так и по отношению к детям такой род наблюдений, как наблюдения над мимикой, жестикуляцией и интонациями. Именно такое наблюдение дает нам, вообще, главный ключ к правильному пониманию обследуемого. Если, например, нужно установить, действительно ли испытуемый ощущает горе, радость, воодушевление, надежду, опасение, разочарование и т.д., о которых он говорит, то по одним словам нельзя это выяснить с точностью, так как он может употреблять все эти слова, как ему вздумается. Но по его мимике непосредственно видно, действительно ли происходит в нем то, о чем он говорит. Если это не так, значит, перед нами мимически безучастный человек, т.е. в данный момент равнодушный к тому, что он говорит, хотя он и уверяет, что печален или исполнен надежди т.п. Таким образом, невольно происходит проверка слов на их истинность. Если же в их правдивости не приходится сомневаться, то по мимике можно узнать, насколько глубоко то чувство, которое выражается в словах. Ну, например, так ли глубоко потрясен сейчас (или был потрясен в прошлом) человек смертью одного из родных, как он об этом говорит.

Интонация также позволяет иногда услышать нечто другое и более близкое к истине, чем сами слова. Здесь большое значение имеют эмоционально окрашенные звуки, которые придают высказыванию определенную интонацию. Иногда эмоционально окрашенный звук, например, вздох, сам по себе выдает нам то, что хочет скрыть от нас слово. Вес, который мысленно придается тому или иному утверждению, можно определить по мимике и интонациям. В рассказах обследуемого может быть очень мало сказано о тех состояниях, которые проявляются в его мимике. Иногда то, что он говорит, – это всего лишь констатации, например, утверждение и отрицание. И в этом случае мимическая игра усиливает или ослабляет то, что сказано. А выражение лица и интонации позволяют судить о том, говорит ли обследуемый то, в чем он внутренне уверен, или в его высказываниях присутствует известное сомнение. «Да» или «нет» или какое-либо утверждение, если понимать его буквально, могут быть вполне однозначными, и все-таки интонации и выражение лица свидетельствуют, что никакой однозначности нет. Расслышав в словах некоторое промедление, некоторую растянутость интонации, мы понимаем, что словам сопутствует некоторое внутреннее сомнение. Неуверенность можно увидеть в мимике, ну, например, по появлению вопросительного или искательного взгляда или даже выражения рта, которые обозначают сомнение, показывая, что внутри вопрос еще далеко не исчерпан. Специального распознавания мимики не требуется, она воспринимается и включается в наше суждение непосредственно.

Таким образом, наблюдения над мимикой, жестикуляцией и интонацией дают очень много для диагностики личности. Многим может показаться, что здесь речь идет о неточном методе. Я же хочу, напротив, подчеркнуть, что это, пожалуй, самый точный метод из всех, которыми мы располагаем для оценки другого человека, потому что его душевное содержание находит самое непосредственное внешнее выражение и также непосредственно понимается другим человеком. Если человек испытывает в данной ситуации чувство страха, то это ни в чем не выражается так отчетливо, как в его мимике. Он может попытаться скрыть выражение страха, но в мимике это удастся ему лишь наполовину, во всяком случае в гораздо меньшей степени, чем он способен скрывать свой страх в словах или даже поступках. Если внешний повод для испуга незначителен, можно сделать заключение, что его характеру присуща боязливость.

Так как оценка мимики происходит непосредственно, да при том зачастую очень быстро, то вполне возможно, что спустя две минуты общения вы узнаете о человеке больше, чем при прочих исследованиях на основе тестов и анкет.

И все-таки мимика является лишь вспомогательным средством при более точном исследовании черт личности. Выражение лица дает надежную основу для конкретных умозаключений, но, чтобы подойти к ним, необходимо изучить типы реакций испытуемого и затем сделать выводы (может быть: экстраполировать) о характерных для него чертах. …

Человек может охотно давать утвердительные ответы на вопросы, но ответ может не подтверждаться объективно, т.е. может оказаться, что у него нет в запасе фактов, которые бы проиллюстрировали названные им особенности…

Таким образом, теоретические утверждения испытуемого могут служить лишь для общей ориентировки, доказательством свойств характера должны быть конкретные описания таких ситуаций, в которых проявляются особенности поведения. Я хотел бы подчеркнуть, что это почти решающий пункт в методике анализа личности».

Как я уже сказал выше, все эти факторы влияют и на точность определения ТИМа, а потому обязательно должны учитываться в процессе диагностики.

Наиболее надежные результаты позволяет получать, по моему мнению, диагностический метод, разработанный уже упоминавшимися московскими социониками Т.Н.Прокофьевой и Е.А.Удаловой. В основу этой методики положен системный подход, включающий множество проверяемых параметров: от семантического анализа используемых клиентом слов [см. 12] и изучения особенностей проявления каждой психологической функции в зависимости от ее положения в модели А до выявления предпочтений по каждой паре предложенных Г.Р.Рейниным признаков и выяснения принадлежности диагностируемого к большинству из предложенных В.В.Гуленко групп (группы коммуникабельности, стрессоустойчивости, профессиональные клубы и др.), а также целый ряд дополнительных проверок. И на каждом этапе определения ТИМа ведется наблюдение за соответствием вербальной и невербальной деятельности клиента. Любое рассогласование вербальных и невербальных проявлений трактуется как внутренняя противоречивость и ведет к дополнительной проверке как искренности высказываний клиента, так и особенностей восприятия клиентом того аспекта реальности, по которому в этот момент идет информационный поток. Параллельно учитываются и внешние данные испытуемого, и особенности движений, поз, мимики, жестикуляции, и многое другое — в качестве дополнительных факторов. Такой комплексный подход позволяет получать весьма надежные критерии, говорящие в пользу того или иного ТИМа клиента. Но и на этом диагностика не заканчивается. После предварительного установления ТИМа клиенту объясняются особенности строения психики людей с таким ТИМом с точки зрения процессов обработки информации в модели этого ТИМа, причем в ходе этого объяснения опять-таки наблюдаются особенности его реакции на получаемую информацию. Тем самым процесс интерпретации полученного результата одновременно служит дополнительным контрольным этапом диагностики. Хотелось бы подчеркнуть, что лично я полагаю следующее: в случае несогласия клиента с установленным ТИМом ни в коем случае не следует навязывать ему мнение диагноста, даже при полной уверенности в правильности соционического «диагноза». Ведь обычно у клиента еще до диагностики ТИМа имеется какое-то определенное мнение о своих особенностях, и только он сам имеет право решать, следует ли ему менять восприятие себя и, следовательно, свой образ жизни на соответствующий установленному диагностом ТИМу. Другое дело, если клиент обратился за консультацией по поводу каких-то психологически обусловленных трудностей, происходящих в его жизни, а не просто из любопытства или каких-то не слишком значимых соображений пожелал определить своей ТИМ. В любом случае здесь вступает в свои права профессиональная этика, подобная соответствующей профессиональной этике психолога. В соционике данная сфера, к сожалению, пока мало проработана, хотя необходимость в разработке профессионально-этических норм в этой области знаний, как мне представляется, давно назрела.

Здесь уместно сказать еще раз соционических масках. Под маской я понимаю Я-образ и, соответственно, закрепившуюся поведенческую модель, слабо коррелирующую с особенностями ТИМа, имеющегося у данного индивида. Чаще всего маска образуется в детском возрасте, но иной раз ее возникновение бывает связано и с более поздним периодом жизни, с особенностями социального окружения, неподходящей для носителя ТИМа профессией или еще какими-либо психологически дисгармоничными обстоятельствами. Очень часто встречается следующий стереотипный процесс образования маски. Родители мечтали о ребенке, который будет обладать какими-то качествами, а родившееся дитя обладает другими особенностями. В этом случае нередко родители прямо или косвенно дают ребенку понять, что определенные присущие ему свойства для них неприятны, причем иногда такое неприятие проявляется в достаточно резкой, а то и в агрессивной форме. В этом случае ребенок вынужден подавлять нежелательные для родителей качества и проявлять те, которых от него ждут. Постепенно именно эти способы поведения могут стать для ребенка привычными, а потому он начинает считать их своими естественными психологическими свойствами. Но если на деле они таковыми не являются, если они противоречат его природным склонностям, то постоянное их использование энергетически весьма затратно, а потому не удивительно, что такой человек, как правило, часто болеет, быстро утомляется, плохо адаптируется к жизненным ситуациям.

Обычно тип образующейся маски зависит от ТИМов значимых людей и их мировоззрения, в первую очередь от ТИМов и мировоззрения родителей; к тому же и сами родители могут быть носителями масок. В общем случае возникает ситуация, при которой ребенок обладает ТИМом, предполагающим один способ обработки информации, и маской, для которой более пригоден совсем другой способ. Возникают определенные отношения между ТИМом и маской, которые подчиняются закономерностям, открытым А.Аугустинавичюте – см. ее работу «Теория интертипных отношений» в [11]. Более того, в результате взаимодействия ТИМа и маски возникает серьезная психологическая проблематика экзистенциального характера, на что впервые обратил внимание И.Н.Калинаускас [13]. Однако данный автор рассмотрел только часть возможных интертипных отношений на их соответствие экзистенциальным проблемам. Позднее Т.Н.Прокофьева исследовала все возможные варианты взаимодействия ТИМа и маски и определила конкретную экзистенциальную проблематику, связанную с интертипными отношениями между ними. Кроме того, И.Н.Калинаускас, а затем и Т.Н.Прокофьева, установили возможность определения наиболее важных проблемных областей не только по наличию определенной маски, но и по превалированию в значимом для данной личности окружении людей с определенными ТИМами, т.е. по преобладанию каких-то конкретных интертипных отношений в общем спектре взаимодействия данного человека с его окружением. Для человека, стремящегося разобраться в причинах собственных жизненных неудач и построить свою судьбу на более гармоничной основе, знание этих соответствий — замечательное подспорье, позволяющее очень быстро и при этом, как подтверждает практика, достоверно определить базовые причины своих наиболее важных жизненных проблем. Тем более такое знание полезно для психолога, т.к. оно, как правило, помогает выйти на главные, экзистенциальные по своей значимости проблемы клиента уже на первой консультации. Если учесть, что полноценное принятие родителями ребенка — явление, к сожалению, не частое, то можно ожидать, что носителями соционических масок является большой процент людей. Это подтверждается и моим собственным опытом соционического консультирования — среди клиентов автора данной книги число носителей масок также не намного ниже 40%. Да и другие соционики, включающие в свою парадигму концепцию масок, приводят похожие цифры. Например, Т.Н.Прокофьева, которая впервые познакомила автора данной книги с концепцией соционических масок, сообщала, что, по ее данным, маски наличествуют более чем у половины людей.

Людям, обладающим маской, существенно труднее строить отношения с другими людьми, потому что при таком контакте происходит не только взаимодействие между ТИМом одного человека и ТИМом другого, но и между маской и ТИМом ее обладателя, маской и ТИМом другого человека. А уж если маски имеются у обоих партнеров по общению, то их отношения усложняются еще больше. В этом случае происходит взаимодействие ТИМа первого партнера с ТИМом второго, маски первого с ТИМом второго, маски второго с ТИМом первого и маски первого с маской второго – это помимо изначального взаимодействия ТИМа каждого партнера с его же собственной маской. Добиться, чтобы отношения между такой парой людей были на протяжении сколько-нибудь длительного промежутка времени комфортными для обоих партнеров, очень трудно. А ведь нередко эти люди вступают в брак или являются коллегами, партнерами по бизнесу, работают под началом друг друга и т.д. Особенно сложные и неприятные ситуации возникают при наличии масок в отношениях между родителями и детьми.

Следует учитывать, что на качестве контактов людей сказывается и степень благоприятности взаимодействия их подтипов. Автору данной книги близка концепция подтипов, введенная В.В.Гуленко [14], хотя сами особенности подтипов в их проявлениях видятся несколько отличными от описанных в этой статье. Неблагоприятное сочетание подтипов может осложнить даже относительно комфортные интертипные отношения, не говоря уж о весьма непростых для гармоничного взаимодействия отношениях вроде ревизии, конфликта или, скажем, суперэго.

В заключение хотелось бы предостеречь читателей, ознакомившихся с соционикой по популярным книжкам или материалам на интернет-сайтах, о том, что простота этой области знаний – кажущаяся. Автор убежден, что изучить соционику по литературным или интернет-источникам в степени, достаточной для практического использования, нереально. Данная книга не является исключением из общего правила: по ней можно составить общее впечатление о соционике, ее находках и ее проблемах, разногласиях среди ее приверженцев, степени проработанности тех или иных вопросов, но научиться надежно использовать соционику в реальной жизни по ней вряд ли получится. Мне представляется, что процесс приобретения знаний в соционике в чем-то сходен с подобным процессом в медицине (и в частности, в психотерапии как разделе медицинской науки) и должен организовываться подобным же образом. Ведь вряд ли кто-то позволит себе проводить хирургическую операцию без освоения не только теоретических знаний (их не так уж трудно получить из специальной литературы), но и довольно длительной практики под наблюдением уже владеющих этой практикой специлистов. То же можно сказать и об искусстве медицинской диагностики (психиатрической и психологической в том числе). Мой опыт привел меня к выводу, что обучение соционике должно проводиться подобным же образом.